НОЧНОЙ ГОСТЬ.
Вечно так, умотаешься, уходишься за день и к вечеру уже, кажется не остается никаких сил, ни на смакования увиденного, ни на простую чистку ружья. Только и мыслей, что о горячей еде, крепком чае и мягкой постели. Устал. Нет, надо все равно дотянуться до стены и снять старую приятельницу, потрепанную «в боях» ижевку, протереть выступившие после мороза капли воды и пройтись шомполов внутри стволов. Снять ветошью нагар, а потом уже «взбрызнуть» нейтральным маслом. Заслужило. По моему глубокому убеждению, ружье всегда живет жизнью своего хозяина. Оно хранит тепло его рук и в него обязательно переселяется и часть души владельца и возможно и часть его характера. Ружье может быть, наверное, даже обидчиво и с ним ни в коем случае нельзя обращаться небрежно. Это плохая плата за верность. Лучше по-людски, оно порою единственный друг и попутчик. Оно помнит многое…
Было это довольно давно. Чего уж скрывать действительно случилась эта история в ноябре-декабре 1990 года. Славный выдался год, примечательность его заключалась в первую очередь уже тем, что осенней порою я должен был оставить военную службу и вернуться домой. А как тяжело мне охотнику давались эти осенние месяцы! На дворе заканчивался август, и я «видел», как седеет осока степных озер, как стаи откормленный крякв тянут сиреневыми сумерками над хлебными полями. Следом пришел сырой и слякотный сентябрь, и опять все мысли были на далекой родине. Где-то там далеко ждали меня мои родные люди, отец перебирал к охоте патроны, друзья снаряжение для дальних странствий. Нет, скорее всего, мне никак не успеть до морозов, видимо пропадет и этот осенний сезон, а увольнение в запас случиться никак не раньше периода глубоких снегов. И опять охрана далекой границы, застава, ночные дозоры и все остальное. Но мечтал. Жаждал. Наконец свершилось чудо, я смог вырваться домой гораздо раньше, уже 23 октября мой поезд прибыл родную мне Москву, от которой я уже успел несколько отвыкнуть.
Много было всего интересного, но история, о которой я расскажу, случилась на Воронежской земле примерно через месяц, в период снегов и морозов. Морозным и снежным выдался тот год.
Ходьба, ходьба по полям да буеракам. Мы долго бродили с отцом по разным секретным местам. Радовались, что снова вместе, снова как раньше на охоте и все живы и здоровы. Искали зайцев и куропаток, до коренного ледостава я даже умудрился взять пяток жирных крякв, как пришла настоящая зима. Все внешне сохранилось. Вчера я ходил по лугам один, но успеха не было, и к закату в моем рюкзаке была лишь пара куропаток. Опять замерзшая излучина реки, тонкий и ненадежный еще ледок, а с ним и след, утиный след. Все ясно, где-то неподалеку в тростниках отсиживается подранок. Речка пробиралась через завалы и местами, в сердце зарослей явно блестела быстрая вода. Впрочем, мне не нужен этот подранок, выстрел по нему всегда скорее выстрел сострадания к несчастной птице. Птице брошенной родной стаей погибать среди первых снегов. Поэтому прочь от излучины, форсировать речку по тонкому льду все еще опасно, лучше уйти в сторону старой насыпи.
Ярко расцвеченный селезень вспыхнул над унылыми тростниками внезапно, Он поразил меня быстрым полетом или элегантным внешним видом настолько, что ни о какой стрельбе я и не думал. Но разве можно унять условный рефлекс, когда прямо перед вами на фоне седой от инея полыни вдруг вспыхнет такая знакомая дичина? Выстрел, и утка, ударившись о лед, уже скользит по нему к моим ногам. Кряква, ну надо же. Деревенский парнишка изумленно смотрит, как я рассматриваю добычу и, вне всякого сомнения, уже сегодня вечером он красочно опишет и удивительный выстрел, и странно одетого в белый маскхалат городского охотника, и необычную для этой поры дичину. Разумеется, с ехидцей, конечно приукрасив. Вопреки всему, уже ощипанный крякаш оказался невероятно тучен телом. Весь его зоб был набит мотылем.
То вчера, а сегодня охота шла уже компанейская в том смысле, что рядом со мною мерил степь и мой самый надежный друг, и попутчик, мой отец. На всякий случай, в наших рюкзаках кроме необходимого в пешем переходе охотничьего хлама лежали две крошечные зимние удочки и после трудового дня, по пути домой мы планировали попробовать половить местных окуней. Для этой затеи, а именно для проделывания лунок в тонком льду был взят с собою и топор, общие размеры и малый вес которого, делали его вполне сносным инструментом для выполнения поставленной задачи.
Мы прошли много чего интересного, но к концу дня рюкзаки так и остались пустыми. Только окуни и были добычей. День догорал, и до темноты оставалось не более двух часов. Так бы и закончится ему бесславно, но судьба все-таки улыбнулась мне удачным дуплетом по стайке куропаток. Отец ушел домой, а мне до темноты захотелось успеть прочесать еще один кусочек лугов. Крюк, полоса бурьяна и я вывалился на довольно примечательное местечко. То был старый скотомогильник. Нет-нет, ничего такого мрачного. Говорю же – старый. Широкое поле было разделено надвое неширокой лесополосой, а в ее вершине, где невысокие деревца плавно сходили на нет, располагалась зона, этого самого могильника. Пара небольших занесенных снегом ям и возвышений. Никаких костей и мерзлых туш скота обнаружено не было, но весь снег истоптан следами самых разных животных. Здесь были следы собак и лисиц, несколько отпечатков волка и даже одинокий заячий малик. Скорее всего, зверь выходил на «мыс» из «ландшафтных особенностей». Окончание полосы как ни как. Опять таки терзаемый воспоминаниями хищник заглядывал сюда по старой памяти. Вдруг чего перепадет. Откуда ему знать, что в начале девяностых годов такой роскоши от местного населения уже ждать не приходилось. Не выбрасывали уже на могильник павших животных…
Ага! Вот они места для любования удобные! Вот он весь матерый зверь, вот места секретные. Надо бы здесь срочно засесть, надо покараулить светлыми ночами! Правда вся загвоздка сводилась к тому, что весь опыт ночных посиделок у меня к тому времени был исключительно теоретический. Никогда я еще не пробовал ночных охот, все-таки дневной я человек. Да и сомнения оставались, есть ли вообще в этом смысл? А что нам говорила по этому поводу авторитетная теория? Надо делать лабаз! Можно конечно приткнуться на земле, вон у тех кустиков полыни, но опять таки старшие товарищи пишут, что зверь слишком хитер и коварен. Та же лисица обязательно обойдет меня по большому кругу и учует запах! Она явно проанализирует мой след, отпечаток протекторов, возьмет образец проб, наконец, и тогда все пропало. Это же интеллектуал и такому чайнику как я тягаться с ночной профессоршей даже и не стоит. Но попробовать-то надо. Чтобы вот так просто уйти с такого классического места, надо быть совершенным тюфяком.
Значит лабаз! Место прикормленное – будем пробовать. Пробовать и ошибаться! Ничего, уже сейчас у меня в рюкзаке есть все для обустройства скрадка. Есть топор, есть даже моток веревки, который я обнаружил неподалеку. Лабаз! Строение. Что там написано в умных журналах? «Найдите густую ель»! Понятно, это чтобы меня не было видно. Спрятаться надо, раствориться, слиться с природой и дышать через раз, вдыхать свежий воздух, а выдыхать что-то тоже натуральное, запах ели, например, пары ментола! Но где взять ель! Нет их здесь ни одной. Ни елей, ни сосен. А имеем мы лишь чахлые заросли тополя, осин да берез. Чахлые? А что пишет специальная пресса. «Спрятаться в кроне ели на высоте не менее пяти- семи метров от земли, чтобы лисица не почувствовала вашего запаха». Пристальный осмотр претендентов на роль лабаза поверг меня в уныние. Все деревья были субтильные и низкорослые, а те, что все-таки дотягивали до «классической высоты» оказывались слишком далеко от волшебной поляны. А надо с краешку. Может все-таки в полыни? Эх, как это у нас принято «была, не была», «авось».
Итак, найдена лучшая с точки расположения от поляны и ям береза. Ружье прислоним к соседнему дереву, топор в руки и на заготовку жердей и перекладин. Все аккуратно готовим, а остатки ветвей уносим подальше в сторону – «не нарушать ландшафта». Потом карабкаемся наверх. Здесь. Вот ветка пригожая, на ней будем сидеть. Добавим к ней еще несколько, чтобы опора была удобней. Что дальше? Дальше сделаем упор для ног. Тоже перекладину приладим. Еще? Веточки, мешающие обзору, обрежем. Чик — готово. Опять убираем мусор. Кажется все. Подготовим перекладины для «лестницы» и дело в шляпе.
Молодец, как лихо управился, но будет ли толк? Опять таки ассоциации с ловлей рыбы, пробовать ловить следует лишь через пару дней после обустройства нового места. Будем ждать!
Домой ввалился в полной темноте. Фу, какой длинный день, как же я устал. Пальца раскраснелись от мороза, весь день без перчаток. Не люблю я перчатки на охоте, даже зимой. Поспать бы. Поесть и поспать. Только ружье бы осилить вычистить. Сон, как это прекрасно, сон с чувством выполненного долга. Зайти к Морфею, так сказать. Осталось только перед сном выйти на улицу, вдохнуть морозный ночной воздух и спать! Однако как хороша ночь! Как серебриться луна, как искриться на ветках яблони иней! В ночном освещении знакомые луга кажутся совершенно чужими, таинственными и загадочными. Ночь это волшебное время суток, весь зверь сейчас становится гораздо смелее. Ночь для зверя это время странствий. Идет на озимые непутевый заяц, рыщет сейчас где-то в пойме реки у моих лунок лисица. Окуней доедает. Интересно, а как в такую темень будет видно мушку моего ружья. Надо вынести на улицу ружье посмотреть. Все-таки непривычное это дело – ночная охота. А между тем оказалось, что мушку ружья видно очень даже не дурно. Сразу после освещенных сеней не видно, конечно, ничего. Глазу надо привыкнуть к темноте, а это происходит не сразу. Чтобы сразу, это надо зажмуриться, а потом открыть глаза. Тогда процесс привыкания пройдет гораздо быстрее. А что если прямо сейчас и податься на мой собственный лабаз? Недвижимость, как ни как, надо осваивать, пользоваться, сдавать в аренду. Если все откладывать на потом, то когда охотиться-то? Эх, современность, все бегом, все сейчас. В принципе, тут совсем близко. Пересечь улицу, пройти через поле и вот она лесополоса. Сиди себе на здоровье. В крайнем случае, чего теряю? В худшем случае зря просижу впустую несколько часов. Сейчас который час? Около восьми часов вечера. Вечера! Возьму с собою термос, оденусь потеплее, мушку видно, ночь просто загляденье. Лунная, морозная. Градусов эдак, пятнадцать не меньше: «морозная свежесть». Пожалуй, надо сходить.
Переход до скрадка по ночной степи уже сам по себе оказался довольно романтичен. Всю дорогу я не переставал изумляться. Глаза настолько привыкли к темноте, а полная луна светила так ярко, что видимость была просто превосходной. На озимых без всяких помех удалось бы разглядеть зайца и с полу километра. Как на ладони! И посадку стало видно, как только пересек проселок. Рядом. Еще минут десять ходу, и я засяду в ожидании. Ничего ли не забыл? Оделся я к слову очень даже тепло. Полушубок овчинный – 1 штука. Белый маскхалат – 1 штука. В рюкзаке термос с чаем (интересно, а что про термос пишет теория)? Кроме всего прочего насыпал в карман конфет. Кажется все на месте. Ружье, патроны в кармане от №1 до №0000. Пяток патронов с картечью. Фонарик. Осталось только остановиться у кустика. Сидеть-то долго, не слезать же с дерева уже через час.
Перед восхождением «в номера» надо убедиться, что ваше ружье разряжено! Безопасность превыше всего! Взобраться на березу оказалось совсем не трудно. Однако как далеко я зашел в упрощении классических рекомендаций! Какие такие семь метров до земли! От моих пяток до корней не более полутора! Однако, это уже наглость, нельзя же так наплевательски относиться к объекту охоты. Жидкая посадка вся просвечивается насквозь. Впереди полянка, за спиной уходит вдаль узкая полоса деревьев. Интересно как это выглядит со стороны? Только бы никто не увидел! Тогда конец всей моей репутации. Что люди подумают? Увидят, так и здороваться перестанут, шушукаться начнут. «Ненормальный». Интересно, вот если меня увидит лисица. Что она подумает? Представляю себе ее удивление, жидкая березка, а на вершине что-то такое белое, огромное, белая гигантская ворона, воробушек переросток. Ничего-ничего «еще не вечер»!
Сижу, караулю. Все очень даже удобно. Ветка слева немного мешает, но вроде бы притих, чего уж теперь колготиться. Термос висит на сучке справа, ружье со снятым ремнем на коленях. Тихо. Морозно. Справа вдалеке серебрятся кресты старого сельского погоста. Луна то появится, то исчезнет, но видимость преотличная. Сидеть надо тихо, надо не шевелиться и не крутить без толку головой по сторонам, зреть глазами. Косить ими из стороны в сторону. Если честно, ночное освещение штука обманчивая. Вроде и видно все, но не настолько идеально. Мягок лунный свет, неверен, полон сиреневых переходов. Добавляют неверности и ночные тени. Сидишь, сидишь, все спокойно, вдруг как током пронзило, слева движение! Вон темное пятно, вроде бы слегка переместилось. Нет. Почудилось, это обыкновенный пласт земли. Опять долгие минуты ожидания. Который час? Лунный блик скользнул по циферблату. Сижу уже два часа. Время тянется и вот уже спустя некоторое время, кажется, полностью растворяешься в тишине ночи, становишься частью ее. Ох уж этот колдовской свет. Кажется, настолько расслабился, что чуть не задремал. Не хватало еще рухнуть с березы! Опять тихое бдение. Вдруг в полнейшую тишину врывается посторонний веселый звук. Кто-то беспечно несется вдоль лесополосы за моею спиной. Судя по поступи это что-то крупное! Прыжки приближаются, они нарастают и переходят в откровенный топот. Кто же это так несется? Прямо на меня! Сзади! Судя по всему это не меньше лошади размером. Нет, какая там лошадь, слон, динозавр! Тем временем монстр все ближе и ближе. Кажется топот уже совсем близко. Ясно представляю, как сейчас при неверном ночном свете по посадке бежит неведомый миру пережиток прошлого, посланник зловещей ночи. Кресты на погосте замерли в ожидании скорой кровавой развязки. Земля кажется еще ближе. Ах, как я близко от земли! Остается надеяться, что меня не заметят. Вот он сейчас, наверное, весело мчит через кустарник, весело размахивая хоботом. Как мотает из стороны в сторону шипастым хвостом, как капает из зубастой пасти слюна. Мне конец! Что делать-то?! Оно приближается. Резко повернуться и встретиться с ним глазами? Нет, чуть шевельнешься – сразу заметит. Насторожиться. Приготовится к броску. Надо замереть и не дышать, к черту запах хвои и ментола! Термос-предатель может меня выдать. Висит и блестит. Тем временем динозавр сменил галоп на бег рысцой. Топ-топ. Пауза. Он остановился. Он смотрит, смотрит на меня. Явно облизывается. Тишина. Лучше не шевелиться. Вдруг страшный звук достиг моих ушей. Он крадется! Тихо, подбирается на расстояние броска… Топ (пауза), топ (пауза). Кроваво-красные глаза буравят мне затылок. Оно стоит прямо у меня за спиною. Оно смотрит на меня в упор. Опять крадется. Сердце готово выскочить из груди. Я сама неподвижность. Только палец лежит на спусковом крючке. Ждать. Надо ждать. Пусть еще подойдет. Разворачиваться не удобно, ОНО сразу меня заметит. Бросок в сторону и ищи свищи. Мелькнет в кустах, и нет его. Кто бы это мог быть? Уж очень тяжелый шаг. Кто тут у нас, надо перебирать по порядку. Лось? Вряд ли. Кабан, тоже в этих местах редок, да и что-то непохоже. Медведи здесь не водятся. Скорее всего, волк. Однако какой шум, каков топот. Может все-таки динозавр? Мамонт? Надо ждать. Кто кого перемудрит. Стрельнем и посмотрим. Что у нас в стволах? Два нуля. Стоит подо мною, а с такого расстояния завалим кого хочешь, хоть мамонта. Шкуру на ковер, хобот – на холодец. Крестец, филей. Из бивней, что ни будь сделаем. Между тем напряжение нарастает. Длинная сиреневая тень вырастает под ногами. Рыло высунулось в полутора метрах под ступнями и смотри из кустов на залитую светом поляну. Прислушивается, принюхивается. Кто же это? Главное не рухнуть от перенапряжения ему на спину. Вдруг как вздох облегчения легкий шелест. Динозавр шелестел обертками от моих конфет…
Легкий скачек и зверь выскочил на поляну прямо передо мною. Лисица! Она быстренько обежала ее по кругу. Замерла, прислушалась и стала старательно все обнюхивать. А ружье лежит поперек колен. А одежда явно не подходит для быстрой вскидки. О, да она решила заглянуть за бугорок и на минуту выпустит из вида мою березу. Мгновение и ружье уже вскинуто. Вот она снова выскочила, выскочила прямо под мой выстрел…
Давно это было. Первая лисица. Первый ночной трофей. Какое ликование, я еле дождался утра, чтобы разделить успех с моим дорогим отцом. Он все понял без слов. Он вообще часто все понимал без слов. Настоящий мужчина и настоящий друг. Отец.
Кажется, все было давно, а может совсем недавно. Может в другой, более счастливой жизни. Вам все еще кажется, что ночная охота скучна? Попробуйте самостоятельно. Но с тех пор у меня здорово изменилось отношение и к ночи и к лунному свету. Даже в Москве с наступлением зимней ночи я чувствую. Настал час. Поднялся с лежки зверь!
Алексей Дудкин
7 октября 2004 года.
журнал «Мастер-ружье»