ЮЖНОЕ СОЛНЦЕ.
Вы знаете, что такое межсезонье в средней полосе? Знаете-знаете, чего уж там. Это когда ни то ни сё. Это где-то в конце ноября и в начале декабря. Ни осень и не зима. Это сырость и серость, вой ветра в мокрых ветвях кустарника и сумрак.
Сумрак в комнатах и серость за окном. Это когда у вас постоянно имеется желание включить свет в комнате даже днем, и нет никакой ясности, темнеет ли, или это такой день? Серость. Темень. Серы вечера, темны ночи и все никак не можешь дождаться, когда же разбухшую землю укроет первый белый снег.
О-хо-хо, как же быстро летит время. Кажется, совсем недавно я ждал тепла, лета, солнца, еще совсем недавно белыми июньскими ночами я побирался по скалам далекой северной реки в поисках мест, где стоит под водопадом лосось. Потом, кажется, был эпизод в сентябре. Опять на Севере. Время спрессовывает воспоминания. Между белыми ночами июня и первым северным сиянием сентября кажется, нет никакого интервала.
Но мой восьмилетний сын имеет на этот счет совсем другое мнение. «Если нет тепла здесь у нас, то наверняка есть места на свете, где оно еще осталось, не так ли?», — спрашивают его доверчивые глаза. Вообще Алексей Алексеевич, несмотря на юный возраст, уже знает толк в некоторых вещах и вот уже он водит пальцем по карте и мечтает о путешествиях в далекие жаркие страны.
Пожалуй, он прав, не всегда стоит смиренно ждать очередных событий и терпеливо наблюдать плавное течение реки жизни. Некоторые важные события можно и поторопить. В последнее время я начал подозревать, что, то, о чем человек горячо мечтает, обязательно сбудется. Плутовка судьба, нахмурив лоб, непременно даст тебе шанс осуществить свою задумку.
Бойся человек своих желаний! Нельзя отказываться от них, нельзя робеть. Чего-чего, а нерешительности провидение тебе не простит. Хотел, — так получи сполна! Не верите? Зря. Попробуйте, и все получится само собой. Желаете иметь вертолет? Будет. Стать президентом? Нет проблем. Пусть вертолет вам через пол года предложит изготовить из сенокосилки ваш приятель, а вас изберут не главой далекой африканской страны, а маленькой общины по сбору грибов. Не все ли равно?
А мы хотели путешествий. Приключений. Солнца. Тепла. Света. А что у нас есть, чтобы не слишком далеко? Есть, кажется, Каспийское море, есть жаркие низовья Волги с ее арбузами, пеликанами, утками, верблюдами и огромными сомами. «Там сейчас может быть так же холодно, как и здесь» — это мой приятель Володя Тюрин.
Пессимист, это хорошо осведомленный оптимист. «Что хорошего ловить рыбу в теплой и мутной воде, где нет ровным счетом ничего интересного? Представь, что-то вроде однотонного канала, по берегам ровная полоса тростников. Прозрачность воды отсутствует. Глупые, жирные рыбы. Никакой романтики!», — это другой мой приятель.
Пожалуй, они правы. Север есть север, а юг есть юг. Как можно сравнивать хрусталь горной реки с ее перекатами, ее сосновыми борами и лишайниками, с югом? Ладно, уж. Нельзя хаять то, чего не видел. Надо сначала посмотреть и попробовать на вкус, а уж потом судить и сравнивать. Одним словом, желание у нас было.
Поезд мчит нашу маленькую компанию на юг, и Лешкин любопытный нос всю дорогу я вижу у окна. За стеклом холод и ветер. Может зря всё затеяно? Бескрайние степи теряются у горизонта и поражают своей безбрежностью. В колеях грунтовок лед, редкие кустарники без листвы, травы седы от инея. То там, то здесь мы видим табуны лошадей, отары овец и стада коров.
Маленькие, не ухоженные станции то и дело появляются и исчезают, как появляются и исчезают редкие покосившиеся строения пастухов. Местами степь до того безжизненна, что ее вполне можно использовать для съемок фантастического фильма. Молодая, не населенная планета. Одиночество. Ветер, травы и бескрайний простор. Особенно если снимать ночью при свете далеких звезд.
До конечной станции остается совсем не много, как все преобразилось. Ближе и теплее стало небо. Зазеленели деревья и травы, выглянуло солнце. Кажется, что ты как-то не заметно перескочил в страну тепла, в волшебный уголок, откуда лето по какой-то причине решило пока не уходить. Астрахань. Вокзал. Теплый летний дождь и теплая южная ночь.
Машина. Дорога. Запах мокрой травы. То здесь, то там мосты через волжские протоки и ерики. Водитель Равиль рассказывает о татарский обычаях, о коровах которых выгоняют на пастбища весной и загоняют в сараи с холодами. О полудиких бурёнках, которые так любят спать на шоссе. О сазанах, которых в половодье он колет острогой у себя рядом с домом. Об осетрах и икре. О татарах, русских, казахах и калмыках. О бедных и богатых. Дорожные разговоры обо всем и ни о чем.
Деревня, за окном как село из моего детства. Давно, очень давно я видел это под Воронежем. Тогда еще были целы домики из самана, соломенные крыши и ставни. Это было так давно, еще в детстве и я видел, как крестьяне делали этот самый «саман» из глины, коровьего помета и соломы, и вот теперь я снова попал в детство, в далекую солнечную страну.
Разбитые напрочь дороги. Южная ночная степь. Но вот где-то впереди огоньки. Равиль тычет пальцем на левые – наша база. Справа рыбацкая тоня. Но ночам у них самый лов.
Вообще, место, куда мы прибыли не совсем база, это плавучий отель. Кажется, еще в Москве, когда я рассказывал о путешествии Наташе, она смеялась, и говорили шуткой, что плавучий отель можно выстроить и у нас тут. На Клязьме. Купить старую баржу, загнать в залив и соорудить на ней дачу, домик на воде как «Последний из могикан» Купера. За землю платит не надо и не надо ждать меня к завтраку: лови себе рыбу из окна. Смеялись над идеей всю дорогу и вот мы уже на дебаркадере.
Огни из окна базы освещают ночную воду Волги и уже прямо сейчас, прямо под балконом мы видим мириады рыб. Кто это пока не ясно, но то, что это какая-то белая рыбка абсолютно точно.
Ее много и южная ночь полна беспечным бульканьем рыб, вода кипит от нее и порою видно как прямо под ногами в отражении луны бьет эту рыбку какой-то хищник. Тепло стоять на балконе. Привольно дышать воздухом теплой ночи и как-то странно.
Тихим утром мы с Володей, захватив с собой и спиннинги, поехали посмотреть места. Взяли катер, да и подались на разведку. В первое утро хотелось просто покататься, половить рыбу и поискать места для охоты. Зеленые купола вековых осокорей теряются в тумане. Солнце. Ветер и крики чаек на перекате. Не привычно жарко и я никак не могу взять в толк, зачем тащили из Москвы с собой столько теплой одежды? Чайки ловят на отмели мальков, здесь же ловят мелкую рыбешку окуни. Вода пахнет рыбой, как, впрочем, пахнет рыбой все вокруг.
И старая барка и сети на берегу и река и песчаные отмели.
У острова лодка, в лодке рыбаки. У каждого по три крючка на удочке. На крючке черви и рыба садится сразу на все крючки. Лещи, толстые, пузатые лещи, ловятся как глупые пескари по три штуки кряду. Главное, чтобы все было крепко. И леска и удочка и сам червь. Я видел точно таких же червяков в банке у нашего егеря Михалыча. Толстенные, монстры вяло шевелились за толстым стеклом и скорее напоминали огромных черных пиявок. Черви были огромны и неподвижны, а еще они были прочны, и оторвать кусочек червяка было трудной задачей. На ощупь червь напоминал жесткий шершавый пластик. Впрочем, жадной рыбе было все равно, а прочность наживки здесь это скорее достоинство; на маленький кусочек можно наловить кучу рыбы. Но нам не нужна куча и, поймав несколько тараней и лещей, мы отправляемся дальше. Протока там, заводь здесь.
Никак не могу привыкнуть к своим ощущениям. Всего лишь вчера я сидел в холодной Москве, смотрел, как холодный ветер раскачивает верхушки облетелых берез и вот я снова среди летнего великолепия. Осень и здесь начинает потихоньку входить в свои права, но очень робко и еле заметно. Как будто за окном не ноябрь, а начало сентября.
Парят в синем небе орлы, а вернее орланы, на теплых отмелях выстроились белоснежные цапли. Гусей пока не видно, как не видно и уток. Редкие кряквы порою снимаются с заводей, но и только, а вот бакланов много. Эти большие черные птицы порою могут показаться гусями, но их длинный черный хост выдает рыбоеда и пройдоху.
Когда-то очень давно, когда я еще служил на далекой погранзаставе у нас жил большой и черный баклан. Его принесли парни с дозора. То ли он поранил крыло о провода, толи еще что, сейчас точно не скажу. Птица выглядела довольно бойкой. Она клянчила у бойцов рыбу, а у повара мясо и мы не переставали изумляться ее общему складу. Если у сидящей утки ноги несколько смещены к задней части тела, то у баклана, они торчат прямо «из кормы» и сидит птица почти вертикально. Его пальцы и перепонки между ними смотрят не вперед, а как бы наружу, но особенно удивляют глаза. Моргает баклан, наверное, так же как когда-то моргали древние динозавры, — шторка века ходит у них не сверху вниз, а горизонтально. Впрочем, все сразу уяснили, что это большая черная птица вольностей по отношению к себе не допускает, а ее большой с острыми зубчиками клюв весьма грозное оружие.
Быстротечна беспечная жизнь. Мы мотаемся с Володей по дельте Волги и каждый раз находим что-то новое. Вчера нашли лотосы, потом как-то сразу заводь с водяным орехом чилимом. На днях вы выдели огромную стаю ярко-рыжих огарей, а сегодня в канале, где мы собирались половить карасей, спороли несколько стай уток. Когда-то здесь выкашивали тростники, и этот материал шел на изготовление бумаги, стройматериала и технического спирта, а теперь местный люд живет лишь рыбой, арбузами, да коровами.
Утром мимо нас прошла старая лодка с двумя женщинами на борту. Дамы уверенно ловили рыбу своими примитивными удочками. Лови не для потехи, а для заготовителя, причем было видно, что дело это им привычно и хорошо знакомо.
Богата Дельта. Много орлов и сегодня мы подняли пару с туши погибшей коровы. Как она могла здесь оказаться, мы так и не поняли, до ближайшей суши были километры и километры воды и тростников. Кроме уток здесь часто бывают пеликаны, колпицы. Заплывают порою и тюлени. Проходит фарватером моторная лодка. Над лодкой летят вереницей бакланы. Следует выстрел и вот уже местный охотник подбирает сбитую птицу. Баклана едят, но для этого надо снять с него шкуру. Впрочем, для опытной руки это не сложно, — раз, и тушка остается на борту.
Два, — и шкура с перьями выбрасывается за борт. Три, — и, выскочивший тут же орел подбирает отходы с поверхности воды. Катер продолжает свой ход по Волге. В метре от коры за ним следует с пол сотни чаек. За кормой лодки они выхватывают из воды малька.
Наташа с Алешкой каждое утро остаются на дебаркадере, а с лодки мы все вместе ловим после обеда. Утренние зори мы с Володей встречаем вдвоем, а восьмилетний Алешка с зимней удочкой остается на понтоне. Сын не доволен, все уезжают, а он остается с мамой. «Ничего, сынок, я сейчас найду местечко, где уйма рыбы, а вечером мы поедем все вместе», — утешаю я его.
И вот возвращение и я вижу радостное лицо мальчишки. В мое отсутствие он умудрился обловиться даже здесь. «Видел!», — и он стряхивает обратно в воду 400 граммового окуня, — Это двести пятидесятая за утро рыба!
На обычную блесну прямо здесь у борта одна за другой ловиться всякая всячина. Тут и тарань, и вобла, и красноперка, и подлещики. Окуни и даже щука. На левой руке у юного рыболова перчатка, — защита от острых шипов окуней. Всю рыбу сын выпускает обратно.
Впрочем, зимняя блесенка в этих водах очень серьезная снасть. На ярко зеленую блесну ловится абсолютно всё, причем с каким-то остервенением. Уловистость некоторых моделей мы проверяем прямо с балкона нашего номера, — если после трех маканий у борта ничего не случилось, значит рыбе это не по вкусу.
Наш дебаркадер вовсе не стальной как я думал вначале, а бетонный. Трудно поверить, но бетонный корабль плавает ничуть не хуже деревянного. Толщина же шершавых стен не более восьми сантиметров.
Рыба здесь очень любит зеленое. У Михалыча кончились черви, и я порезал на кусочки ярко зеленый силиконовый твистер. Вместо червей. Клевало у него не хуже чем обычно.
Как-то вечером мы все вместе поехали ловить на отмели окуней. Спиннингом. Алешка в первый раз имел дело с этой снастью и поначалу несколько робел. Я забрасывал, а он крутил катушку.
Окуни шли один за другим и у сына и у Наташеньки. Оба «рыжика» счастливы — окуни как на подбор крупные, граммов до семисот и вскоре Алешка решился забрасывать сам. Уф, лишь через пятнадцать минут он первый раз вытащил блесну без окуня
Щука живет обычно в траве, недалеко от травы стоит и окунь, но сегодня на наши щучьи блесны мы ловим и тех и других вперемешку. Иногда на блесну садится красноперка, иногда лещ, а в одной из проток на наши огромные блесны с жадностью набросились полутора килограммовые караси.
Каждый день у нас рыбное меню. Рыбу любит Наташа, уважает ее и Володя, мы с Лешкой потребляем ее из солидарности.
То жареные караси, то тарань, то балык из жереха, то щучьи котлеты, то копченые окуни. Как-то мы поехали за сомами. Егерь Михалыч роптал и уверял, что сом сейчас на блесну ни за что не возьмет. Сом, по его словам должен брать на червя или на лягушку, да и то летом, но мы с ним не согласны и главное как нам кажется найти яму, где они живут. Михалыч везет нас на яму, мы поймаем ему сомов.
Он вздыхает, но молчит. Черт ее знает этих городских, ловили же, давеча лещей на резинку, может и сомов поймают. Он заводит мотор и везет нас к сомам. На повороте с плеса поднимается невероятная по размерам стая бакланов. Михалыч делает зверское лицо и прибавляет газу. Бакланы, кажется, влипли, объевшимся рыбой птицам трудно состязаться с восьмидесяти сильным мотором. Отдельные, особенно впечатлительные птицы начинают быстренько сбавлять вес, — отрыгивают в воду рыбу и сбрасывают балласт с кормы, но помогает слабо.
Тощая черная задница мечется в метре он носа катера, и при желании можно выдернуть из нее перо. Бакланы улетают, мы переключаемся на сомов.
Впрочем, и здесь все в порядке, сомы, а вернее небольшие сомята берут блесну жадно, один за другим. Наташа ловит в стороне на блесну жерехов, Лешка тащит своего первого в жизни «сома».
Быть бы сомам крупными, но Володя взял с собою безмен, и теперь взвешивает все подряд от окуней до карасей. «Сомы» как-то сразу становятся легче в половину.
Вовка приехал на Волгу полностью подготовленным: ружье и патроны и спиннинги, — всего набрал. Но особенно он подготовился по части разной электроники. Окуневые и сомовьи ямы он помечает на GPS, рыбу взвешивает электронным безменом, прибор измеряет и температуру воздуха. Почти двадцать градусов тепла! Лето, да и только. Понятно показатели температур тут же фиксируются на память цифровым фотоаппаратом.
Ранее утро. Егерь Володя решил свозить нас за утками. Чучела есть, утка, по его уверениям тоже имеется. Правда, северной еще не видно, но будет много кряквы и чирка.
Всяко приготовившись, мы с Володей обсуждаем вероятность успеха. Все эти дни уток было явно не много. Может, не там смотрели? Так оно и получилось. Лучшее не всегда очевидно и тем более заметно. Лучшие охотничьи места не всегда там, где много дичи, а те которые ты хорошо знаешь. Совсем неподалеку от мест наших ежедневных «моционов», там, где как мне казалось, ничего интересного нет и в помине, обнаружилось нечто не вероятное. Протоки. Лабиринты проток и каналов. Некоторые были так узки, что пройти через них лодкой было весьма проблематично, другие были несколько шире и образовывали озеровидные расширения. Мелководья с прозрачной как слеза водой кишели рыбой и утками. Из рыб доминировали щуки, которые били мальков прямо у нас под ногами, а из уток наибольший процент приходился на чирков.
Впрочем, и крякв было изрядно. Места поразили своей дикостью. Жадно тянут к солнцу свои стебли тростники, жадно поливает воду лучами солнце, а между травами, в гуще растений, в переплетении воды и света, жадно живет и плодится самая разная живность.
Потом была поездка на Раскаты, место, где встречается Волга и Каспий. И снова протоки. Кроны гигантских деревьев, переплетение ветвей, полумрак тоннелей. Солнце и тени. Узловатые стволы и залитые светом омута. Крошечные островки и мореные коряги. Крики птиц и полет паутины. Вдруг все разом кончилось. Остались позади и деревья и травы и тростники, впереди же простор синей воды и голубого неба. Легких перистых облаков, свежего ветра и огромных стаи белоснежных лебедей. Море.
Поезд стучит колесами на стыках. За окном ночь, в кружке чай. Странно. Не думал, что природа Волжской дельты может иметь столько оттенков. Все-таки север, есть, север, а юг есть юг и слава богу, что есть у нас в России такие места как Нижняя Волга. Как эти Раскаты. Места, где бурлит жизнь, где ее в избытке. Где она жадно пробивается к свету. Как-то даже не привычно жадно. Невероятно. Опять за окном пустые перелески и поля. Опять капли замерзшей влаги на проводах. Скоро Москва. Кажется, нам все-таки удалось поймать за хвост ускользающее лето и счастье. Поймать, увидеть и почувствовать то, чем так прекрасна жизнь.
Алексей Дудкин
журнал «Мастер-ружье» 2006 год