Коварные дымы.

КОВАРНЫЕ ДЫМЫ.

Сереге крупно повезло. Не то чтобы он выиграл в лотерею «Жигули», или поездку «к бабушке в Зимбабвию». Вовсе нет. Фарт явился к нему в виде трудоустройства в одну из воинских частей водителем на «66 газон». Машину не только внедорожную, но и кунгом. На дворе был, кажется, 1990, или что-то около этого. Давно было дело, в те дремучие времена, когда собственные автомобили имели еще редкие счастливцы. И вот теперь Серега сидел напротив меня, тянул из эмалированной железной кружки чай и живописал о прелестях, которые мы теперь с ним можем испытать. Он рисовал великие перспективы чудесных охот и рыбалок, которые нам в то время были малодоступны. Сначала как опытный художник он сделал наброски, обозначив скверное положение, которое было у нас с ним до этого. Потом был обозначен дальний план, глубина и перспектива и, наконец, мы с удивлением обнаружили, что только сейчас можем быть счастливы по-настоящему. Тонкая кисть прорисовывала утонченные предметы переднего плана картины. Здесь не лишним было даже поусердствовать. Уже не жаль сил на прорисовку капли росы на опавшем листе! Подумать только, с кунгом! Кунг, для тех, кто не знает, это что-то типа вагончика, где имеется и нары, и даже печь. Представляете, печь! Полноприводный дом на колесах. Это вам не шутка. К примеру, можно махнуть в Тверскую, на одну секретнейшую речку. Если добираться туда как всегда, то маята будет великая. Сначала электричкой, потом автобусом, затем вторым. Стыковки между ними врагу не пожелаешь, и каждый раз такая эпопея выливалась в целое приключение. А тут. Конечно, пользоваться служебной машиной, вроде бы как не совсем хорошо, но везде же свои люди, кругом, куда не плюнь, сыщешь, такого же ненормального охотника или рыбака. Охотник охотника завсегда за версту чует и относится к нему как минимум с сочувствием. Итак, ясно, люди они слегка не нормальные, а здесь вроде бы уже как «общая палата №7». Орден и синдикат.

Решено. Как только подвернется удобный случай, мы незамедлительно им воспользуемся! Главное быть наготове!

Час пробил в начале зимы. Выпали глубокие снега. Завьюжило, закружило. Пушистый снег укрыл поля и леса. И мы собрались. Сначала как всегда желающих было не много, чему я был в душе рад.

Но я недооценил Серегу. Чтобы вот так буднично провести презентацию автомобиля?! Да, вы, что такое говорите?! И были приглашены все желающие, а так же друзья и сочувствующие. Человек, эдак десять, не меньше. Ехали на юг области, места Серегиным друзьям известные. «Утьвы тама летает!, — сообщил Серегин сослуживец Сеня, — прям тучи!» Утки? Зимой? Не хотелось даже объяснять всю дурость подобного высказывания. Впрочем, какая разница, вроде бы там поля и перелески. Посмотрим, что с зайцами…

Если быть откровенным, но тогда я увидел, сколько человек режется «в дурака» в кунге, то был несколько озадачен. Все предприятие было затеяно с ночевкой, но даже если бы все присутствующие в машине были низкорослыми пигмеями, то и тогда им бы пришлось спасть, точно в таком же положении, что и сидеть. Скрючившись, и «корма к корме». Но ни кто не волновался и чуть позже я узнал всю подноготную. Едем в далекую деревеньку Глазово, где живет знакомая старуха Валечка у которой «уж переночевать завсегда можно». Глазово стоит на самом берегу реки, рядом лес и лесные поляны, что всех полностью устраивает. План операции таков:

Приехать на место.
Выгрузить барахло.
Поздороваться с милой старушкой и рысью по «рабочим местам»! Рыбакам наловить малявок, выставить жерлицы на налима и подкормить « у леща». Охотникам, успеть походить по округе, попугать сорок и помнить, что мясная проблема полностью ложится на их плечи и сковорода будет установлена на пламя при первом же выстреле. Два выстрела обозначают установление на огонь двух сковород…

Всем на все не больше четырех часов, учитывая малый световой день.

Ужин.

Если какой-то из пунктов и может быть пропущен, то важность первого и последнего не обсуждается.

Я не возражал и только лениво поинтересовался, что за странное имя у пожилой женщины? Что, прямо так к ней и обращаются? Народ гнусно хихикал и сообщил, что бабку так никто специально не называл, она сама себя так кличет. И вообще она сумасшедшая…

Ничего себе! Я еду в гости к идиоту, чтобы скоротать у него в палате ночь! Пообщаться. Опять интересуюсь, в чем заключается заскок? «А-а-а, не обращай внимания. Увидишь сам, — это мне сосед справа. Тот самый спец по уткам. Как загадочно. Впрочем, мы, кажется приехали. На улице все белым-бело от чистейшего снега, от солнца, от инея на ветках яблонь. Что ни говори, а за городом даже погода всегда лучше. Хорошо тут. А вот и старушка. Милая такая бабусенция в шерстяной шали. Все чинно поздоровались, а самый старый из компании даже чмокнул бабку в щеку. Немного поболтали о том, о сём и разбежались по делам. Странно, вроде бы вполне нормальная старушка. «Здрасти-здрасти. Как дела?». Ничего такого. Серёга загадочно улыбается и говорит, что «весь концерт начнется вечером!» Блин, эта их загадочность меня уже начала доставать. Но тут приятель не выдержал и выложил всю подноготную. Ночевать, конечно, придется у бабки. Она давно принимает «основной экипаж» и к вечеру все приготовит к ночлегу. Народ тоже к ней привык и давно не обращает внимания на ее странности. Наоборот, Валечку любят и ценят и при случае привозят ей кое-какие гостинцы и оставляют денег за ночлег. Валечка не спит ночью. Она вообще не спит, по крайней мере, никто ни разу не видел ее спящей. Еще она разговаривает сама с собой, причем раздвоение личности явное, вечером все любопытные получат бесплатный билет в партер. Вот такие дела. Серега тут же припустился к дальней излучине реки, а я повернул в сторону луговых зарослей.

Вечер в начале зимы всегда приходит постепенно. Не успеешь оглянуться, как сумерки уже подобрались вплотную. День угас, и было пора отправляться на ночлег. К Валечке.

Ее дом не представлял собою ничего примечательного: большая горница и кухня за досчатой стенкой. Парни давно вернулись, а сама старуха все приготовила ко сну. Весь цент ее большой комнаты был устлан разной мягкой рухлядью, от овчинного полушубка, до рваных одеял. Спать всей честной компании предстояло на полу, и только трое самых пронырливых устроилась в кунге автомобиля. Все быстро поужинали, и стали укладываться, и тут я заметил, что свободно лишь одно место, то, что прямо у кровати бабули. Стало быть, это и есть тот самый партер, что приготовлен для меня.

Свет выключен, кое-кто начинает похрапывать, и тут я слышу осторожные шаги. Это Валечка тихонько пробирается к своему дивану. Забравшись на него сбоку через подлокотник, она немного подвигается, садится, свесив ноги к моему носу, наклоняется пониже и начинает вещать:

— Как здоровье дорогая Валечка?

— Да, не очень-то…

— Что так?!

— Нога болит.

— Ну, так надо сходить к врачу!

— Ходила уже.

— А он?

— Мазь выписал, вот мажу.

— О-хо-хо, грехи наши тяжкие, а эти-то приехали. Ладно, молодыя-то, а тот старый приволокся. Куда уж такому старому на холоде сидеть-то. Проснется ты ему так и скажи: сиди дома.

— Скажу.

— А чтобы к следующему разу пусть краски-то привезет. Зеленой. Надо по весне будет забор подкрасить. Скажешь?

— Скажу…

Потом уже что-то не разборчиво про деревенские новости, про какого-то пьяницу Степку. Когда поток новостей иссяк, бабка замолкла, и я даже стал подумывать, что она заснула. Но не тут-то было. Последовал невнятный шорох, покашливание и опять:

— Как здоровье дорогая Валечка?

— Да, не очень-то…

— Что так?!

— Нога болит.

— Ну, так надо сходить к врачу!

— Ходила уже.

— А он?

— Мазь выписал, вот мажу.

— О-хо-хо, грехи наши тяжкие, а эти-то приехали. Ладно, молодыя-то, а тот старый приволокся. Куда уж такому старому на холоде сидеть-то. Проснется ты ему так и скажи: сиди дома…

Круг замкнулся и старая пластинка, похоже, дала сбой. Кажется, усталость все-таки дала знать, и я забываюсь тяжким сном.

Проснулся я в полной темноте. Где я? Полнейшая темнота. Подо мною что-то жесткое, слева тоже и что самое невероятное даже надо мною стена! Какой кошмар, где же это я оказался? Оказывается, я уже лежу под диваном. В тесноте народ стал ворочаться, и меня потихоньку задвинули прямо под старую бабкину лежанку. Кое-как с большими усилиями мне удалось сдвинуть пятерых мужиков обратно. Причем, никто даже не проснулся. Тихо. Темно. На кухне за досчатой стенкой пробивается свет. Валечка варит борщ и это понятно уже сейчас. Она довольно громко рассказывает сама себе о своих манипуляциях. Требует совета и зорко следит от второго «я» за своими действиями:

— Картошка-то как? Поспела? Капуста уварилась?

— Почти готово.

— А посолить не забыла.

— Ох, мамушки. Забыла!

— Соли!

— Солю.

Дальше следует позвякивание и опять:

— А в печку дров подкинула?

— Подкинула.

— А задвижку закрыла?

— Закрыла. Как есть всё плотненько задвинула…

Так-с, все ясно. Старушка, конечно со странностями, а мы сейчас «угорим»! Хотя опять-таки не понятно. Не «угорала» же она до этого? Хотя с другой стороны, может она раньше ее открывала, а сейчас болезнь дала обострение. Может луна сейчас стоит как-то не так. Упс, и готово, шесть бездыханных тел под утро. Сноска из хроники « в одном из отдаленных сел угарным газом отравились … Тела, пока не опознаны… Специальная комиссия пришла к выводу, что произошел несчастный случай. Хозяйка избы не пострадала…». Ну, не может быть. Не верится. Однако кажется воздух уже какой-то не такой. Ага, отчего такая тяжелая голова, вроде бы даже немного труднее стало дышать. Я чувствую, как угарный газ начинает струиться по полу. Он конечно без запаха, он тяжелее воздуха и вот-вот начнет губить все живое. Стоп. Надо просто пойти и посмотреть. Может, мне все послышалось? А, что, и пойду. Как будто мне надо на улицу, а сам посмотрю. Спасу!

Задвижка действительно оказалась закрытой. Я чуть не задохнулся от негодования: сейчас одно бездыханное тело точно будет! Но бабка светилась спокойствием. Задвижка? Да, всегда закрывает. Печь старая, кругом сквозняки, боятся ничего не надо. Выдувает напрочь. Уже много лет так топит…

Вот такая смешная история. Хотя мне было не слишком смешно. На охоте всегда хватает поводов для беспокойств. Опасность может затаиться где угодно, но часто при разговоре о ней все тут же вспоминают об оружии, хотя большинство грустных примеров мы видим в другом. Угарный газ наглядный тому пример и, на мой взгляд, стоит подробно остановится в последующих публикациях о том, что нас может подстерегать на охоте. Стоит повести некоторое расследование и рассказать о тех случаях, которые мне известны на этот счет. А газ, он опасен и тут, как ни странно нет никакой гарантии ни для избалованного комфортом горожанина, ни для лесного человека. В альманахе «Охотничьи просторы» в одном из его старых номеров я с удовольствием читал замечательный рассказ «Дикие камни» Янковского. Кое-что, похоже. Старый таёжник погиб в результате отравления в новом зимовье. Его печь была выложена из камней, что он нашел в реке и это оказался медный колчедан. Камень, который при нагревании выделает сильный отравляющий газ. Сначала тяжелеет голова, потом приходит черед сильным и страшным галлюцинациям. Охотник погиб от обморожения, он бежал из зимовья и погиб, сообщив перед смертью товарищу о «страшном духе гор» который пришел к нему в дом и преследовал много километров по ночной тайге. Если сумеете разыскать этот прекрасный рассказ, обязательно прочтите.

Некоторое время назад погибла целая семья, главу которой я неплохо знал. Они были сельскими жителями. Погиб хозяин, и его дети. Жену спасли, уцелел лишь один ребенок, который случайно припозднился у бабушки…

Это не ружье, эта штука много опасней. А с угарным газом история имела своеобразное продолжение. Ее участником опять оказался Серега. Случилось это уже осенью, под октябрьские праздники, когда ночами уже изрядно подмораживало. Участвовало в вылазке в Тверскую область двое. Серёжка и наш общий знакомый Женя. Женька по несчастью внезапно оказался владельцем бревенчатой избы в одной отдаленной деревне. Рядом с околицей полу брошенного села протекала чудесная лесная речка. С омутами и излучинами, она была дивно хороша в любое время года, но главным ее достоянием были крупные щуки. А раз так, то друзья решили, холод и первые заморозки должны согнать всех зубастых в ямы, где и планировалось их всех «окучить и приструнить».

Дорога дальняя, но как часто бывает по дороге «туда» радостная. Впереди много свободного времени, погода благоприятна и успех более чем вероятен. Всегда, правда есть опасения, в целостности дома. События происходили в эпоху войны за цветной металл и деревенские пьяницы, и дикие команды шарили, где только возможно. Доходило до того, что порою умудрялись снять под напряжением кабели, ведущие в дальние деревни. Было о чем подумать и Женьке. «Медоносы» могли похозяйничать и в его родовом доме.

Впрочем, дом на этот раз оказался цел. Уже неплохо. Первый вечер планировалось не слишком напрягаться, походить поблизости, а к вечеру натопив печь, посидеть за столом и попить пива.

Так и получилось. И печь натопили и посидели и надулись пива. Пиво-то их и спасло. Данный напиток, что известно каждому, имеет одну деликатную особенность. Оно способствует, как бы это помягче выразится «обильному и частому мочеиспусканию». Женька проснулся ночью именно от желания «сходить на улицу». Голова была тяжелой, и вообще было ему скверно. Но, как ни странно поначалу он ничего не понял. Просто было трудно идти. Он вышел и упал на снег.

Отказали ноги. Он не мог пошевелиться. Теперь он всё понял. Но в доме оставался товарищ, там был Серега. Что делать? Оставалась звать. И Женька кричал, кричал долго, не менее сорока минут. Это все, что он мог поделать.

Однако, все обошлось. Спустя указанное время из дома вышел заспанный Сергей. В отличие от приятеля он лег у разбитого окошка, на высокой койке и почти не пострадал. Уже на следующий день, он спокойно ушел вниз по реке к щучьим ямам. А Женька еще долго болел. Эта рыбалка для него была окончательно испорчена. Угарный газ и нервное потрясение не позволило ему насладиться этой поездкой. Хорошо, что уцелели.

Вот такие дела.

Поменьше спирта, господа, побольше пива!

Алексей Дудкин

18 мая. 2005 года

журнал «Мастер-ружье»