Северный ТИМАН.
Тиман звучит возвышенно. Но мало кто знает где вообще это находится и что там такого интересного. А между тем даже поверхностное выяснение месторасположение способно произвести на настоящего рыболова сильное впечатление.
Уральские горы представляете? Длинный каменный пояс, за которым уже Сибирь. Полярный Урал всегда был местом, по которому вздыхали мы в юношеские годы и о котором мечтали.
Самый север уральский гор постепенно сходя на нет у холодного Ледовитого океана делится на двое. И вот левый его отрог и называется Тиманом. Попросту это самый край географии, а точнее его околоток.
Сама по себе география конечно наука интереснейшая, но только в том случае если перемежается подробностями и деталями.
Меня Тиман привлекал всегда описаниями мест применительно и к их красоте, и к их дикости и, конечно к рыбалке.
Тиман это нечто схожее с прекрасным Кольским полуостровом, но до начала его массового освоения культурными рыболовами, до появления рыболовных баз, организованного туризма и всего прочего в этом духе. Это точно так же, как и на Кольском, это побережье Баренцева моря, только с материковой стороны.
Тоже порожистые быстрые реки, каньоны, атлантический лосось и кумжа, но без рыболовов.
Я размышлял от Тимане просматривая отчеты разных путешественников и слушая рассказы бывавших там знакомых. «Любимые места Гарри Лумиса…» Это по разговорам. «Реки с кристально прозрачной водой в обрамлении белоснежных скал.» Это по фото знакомых.
Впрочем, скалы могут быть и черные и красные. Очень крупный хариус. До 2 килограммов. Это при таком антураже.
«Самая крупная морская форель северного полушария – морская кумжа до 7 кг.» «Семга осеннего захода и наличие летнего стада.
Морские арктические гольца доминируют в некоторых речках над другой рыбой.»
Голова кругом, сразу видишь себя посреди этого дикого великолепия в прозрачной реке в окружении белых скал и конечно же представляешь прыжок лосося… )))
В общем когда у меня был выбор в очередную осень поехать ли с сыном на Камчатку или показать ему и себе Тиман, вы почему-то выбрали Тиман.
Чего я там на Камчатке такого не видел… )))
Нет-нет, я понимаю, что мне повезло в жизни уже в том, что за 20 лет судьба подарила мне возможность рыбачить и наслаждаться всеми интересными реками Кольского полуострова.
Все, что есть на Кольском ценного мне посчастливилось увидеть, а на многих реках я рыбачил и рыбачу очень часто и очень успешно.
При таком раскладе меня трудно удивить, хотя это качество не утрачено.
И, знаете, Тиман меня не просто удивил, а поразил. Это круто, это фантастически красиво. Это то редкое чувство, когда у тебя щемит у груди от воспоминаний.
Мы летели на самый север к ногам Баренцева побережья. Весь мир вокруг являл собою плоское до горизонта пространство.
Абсолютнейшую тундру без всяких признаком жизни. То была дикая неизвестная планета раскрашена багрянцем сентября. Лишь где-то вдалеке угадывались ломаные линии горных вершин.
На Кольском полуострове даже в удаленных местах тундра периодически пересекается колеей вездеходов. Они кроят пространство вдоль и поперек.
То может быть 20 летней давности след или свежая набитая дорога. Это следы от человека: туристов, браконьеров, местных пастухов оленеводов и Бог знает кого еще. Но сейчас подо мной простиралась совершенно дикая и нетронутая человеком поверхность.
Рельеф рек как это бывает иногда и на Кольском полуострове формируется тем, что поток воды за миллионы лет прорезает тундру, формируя и обширную долину, и скальные выходы.
Потом в дело вступают ветра, сильнейшие в этих краях морозы и дожди.
Полируя грубую заготовку, они обнажают величественные останцы, прорезают каньоны, формируют ущелья.
Но вся эта красота укрыта плоскостью тундры, и чтобы ее увидеть надо найти такую реку и спуститься в долину.
Позже я все время пытался сравнивать эти места с чем-то еще виденном ранее, удавалось найти аналогии, но не полные.
Со временем мне стало казаться, что так должна выглядеть, наверное, «Земля Санникова» из романа Обручева.
Наш палаточный лагерь стоит на бескрайней плоскости. Красной от первых заморозков поверхности с кочкарниками и болотцами и синими разводами от голубики.
Под обрывом долина реки, ее изгибы, сияние на осеннем солнце белых скальных прижимов.
Гогочут в небе табунки гусей, снуют неподалеку выводки белых куропаток.
С темнотой в небе сначала неверно, а потом все ярче и ярче заколыхались всполохи Северного сияния. Север. Осень. Белая сова кружит тут же неподалеку.
Пойма реки с ее пойменными лесами, еловыми гривами и кустарником, и ягодниками это оазис изобилия притягивающий все живое.
Это край уникален для меня уже тем, что ты можешь идти по дикой реке километры и километры и никто не скажет тебе как называется та или эта яма, скала или поворот.
Здесь нет разделения на зоны ловли, нет людей и все изгибы, и повороты приходится изучать самостоятельно.
Каждый поворот — это новая загадка и всегда интересно что же за ним. Тем более что характер реки всегда разный.
Сначала это массивные каменные лбы, кручи обрывы над ее поймой, потом, по мере того как мы уходим все ниже и ниже по течению, пространство сужается.
Мы пересекаем реки вброд, аккуратно прощупывая дно раскладным посохом и входим через каменные ворота в каньон.
Гулкие станы каньоны хранят сумрак и эхо от прыжков схватившей мушку форели разносится от стенки к стенке многократным эхом.
Среди камней под ногами то там, то здесь мы находим древние окаменелости. Раковины, отпечатки доисторической живности. Чуть в стороне пузырится родник с минеральной водой. По рассказам здесь много аметистов.
Позже река выходит на простор. Здесь среди лесов и света они начинает дробиться на рукава, образуя островки, порой весьма длинны, вытянутые и песчаные и не всегда даже ясно куда в очередной раз уйдет основная струя потока.
Река легко переходится, дно ее состоит из гладких некрупных гальки и лишь время от времени нечаянно мы обнаруживаем крупные валуны.
Во всех таких необычных местах, как-то крупные каменюки, схождение протоков, вымоины в скалах – повсюду стоит рыба.
Часто она обнаруживается в непутевых на наш вкус местах, но если уж место выделается из общей картины, то рыба будет обязательно.
Первое время я ходит с легким одноручным удилищем. С ним приятно исследовать реку. На сухую мушку или нимфу мы повсеместно ловим огромных хариусов.
Они чествуют себя здесь привольно, но жизнь их нелегка.
Старые бойцы харьюзового племени никак не подходят на роль утонченной и деликатной рыбы.
Мушку берут с разворота, уверенно, нагло демонстрируя крутой норов, нередко драный в боях плавник-парус и совершенно разбойничью физиономию.
Они везде, даже посреди порога, в небольшом блюдечке может стоять такой вот старый пират. Часто их любимы места заросли водных лопухов если рядом проходит свал и глубина с течением. Тогда они выскакивают оттуда с шумом как щуки.
Изначально спрашивая у бывавшего здесь товарища о мушках на хариуса, я слышал, что рыба это совершенно здесь не капризна и любой черной нимфы будет достаточно.
Однако на деле все вышло совершенно иначе. Все попытки ловить на разные черные «голд хеды» не принесли удачи. Рыба вообще их не замечала, как, впрочем, и стриммеры.
Я про хариусов сейчас ))) Но стоило привязать моих тундровых фаворитов типа «ручейника Готарда» как все изменилось.
Хариусы атаковали их в плавающем состоянии, так и подтопленных. Стриженый мех косули творил чудеса и конечно являл пример удивительной стойкости.
Одна из мушек продержалась всю неделю без замены! Тем не менее мы с сыном заметили, что осень все-таки сказывается на поведении рыб.
Утренний холод вызывал у рыбы апатию, но стоило к обеду воде немного прогреться, так дело шло на лад.
Хариус единственная рыба, которую мы позволяем себе сознательно оставить к обеду.
Ближе к полудню, когда золотой свет осени разливается медом в воздухе долины мы на камнях раскладывает костер и печем в фольге по паре килограммовых хариусов.
Чем ближе время обеда, тем детальнее мы изучаем берега реки на нашем пути – ищем место для костра, а значит сухое дерево или куст.
Для этого утром в лагере мы брали с собой фольгу, немного соли и лимон.
Время от времени в фольгу попадает и кумжа, морская кумжа если после поклевки крючок мушки слишком глубоко оказывается в ее пасти.
Кумжа конечно это совсем другая песня, как я прочитал в какой-то древней нахлыстовой книге «мы можем считать тебя нахлыстовиками только тогда, когда мы ловим форель!»
Это была старая книга.
Но кумжа действительно это совсем другая история, даже небольшая рыба в килограмм даст приличный бой, а попадись она же на рыбалке между хариусами, то сразу понимаешь, кто тут у нас истинный боец.
Местами на нимфу попадаются арктические морские гольцы, как ни странно мы даже поймали несколько горбуш, летних лососей, которые к началу сентября должны были уже погибнуть после нереста. Но удивительно, штучные все еще серебристые рыбки попадались нам и в начале осени.
Чем ниже мы спускались к морю, тем круче были места. Не по высоте скал, а по контрастности.
Появлялись очень сложные и очень глубокие ямы и стремнины.
Река становилась яркой, и ее трогательная красота верховий уступала место решительной и напористой натуре которая одерживала здесь верх.
Река являла здесь свою сущность в полной мере. Здесь была зоны лосося, атлантического лосося семги. Семга высший эшелон среди лососей и вершина лососевой пирамиды.
Время от времени лососи рвали лески наших товарищей, но и нам попалось несколько штук особенно когда на смену одноручным удилищам пришли двуручники и мы достали другие флайбоксы.
Все семг мы без малейших колебаний тут же отпустили обратно.
Осенние лососи в этих местах могут достигать очень впечатляющих размеров и двухзначного веса.
Каждый день в этих местах великолепен и прекрасен. Близились холода, и зима была где-то рядом. О ее приближении нам говорило все вокруг.
Днями напролет в воздухе постоянно кружили стаи гусей. Они гоготали, облетая родные излучины перед перелетом с крайнего севера на юг.
Часто над долиной проходили клином большие стаи белоснежных лебедей.
Ночевка в палатке — это всегда романтично, но спустя два или три дня я по указанию местного жителя нашёл на берегу речки его старый маленький пустовавший домик и получил разрешение перебраться в него.
Домишко стоял в пол обрыва в пятидесяти метрах от переката. Скала закрывала его от осенних ветров, лес — от шума и дождя. Снизу скальный прижим загораживал его от постороннего взгляда. Старая печка поначалу отчаянно чадила, пока труда не прогрелась.
В домике была единственная комнатка со столом, тремя кроватями, печкой. Здесь можно было высушить одежду и засыпать, слушая как потрескивают дрова в печи и шум переката.
Этот же шум бегущей воды будил и утром.
И именно здесь в скромном жилище, на краю земли под песню бегущей воды и треск дров в печи мы можем осознать некоторые важные вещи, которые обретают определенность и ясность.
Алексей Дудкин
Та поездка случилась пару лет назад. Дело было в первой декаде сентября, по мнению бывавших здесь, несколько рановато.
Но у нас был лагерь, повар, ежедневная баня и старенький вездеходик Арго.
Годом позднее уже на соседнюю реку я снарядил компанию товарищей, так тоже был маленький и не вполне рыболовный лагерь, но основные опции имелись в наличии, хозяин даже выстроил еще один но уже приличный длмик с печкой. Баня и так была хорошая, а ничего такого особенного если ты оказался на «Земле Санникова» и не нужно.
____________________________
по теме и о этих местах более детально смотрите
Рыбалка на реке Волоньга тут >>>
Рыбалка на реке Великая тут >>>
________________________
Рыбалка на Кольском полуострове >>>
Рыбалка в Архангельской области вот здесь >>>
___________________
ООО «ДУДКИН И КОМПАНИЯ»
89773104957 на нем и Воцап.
8-903-525-41-88
127204@mail.ru
www.dudkin-co.com